Двойные отношения: границы в терапии: секс, наркотики и рок-н-ролл

Двойные отношения

Общеизвестно, что «двойные отношения» в терапии (т.е. формат, при котором клиент и терапевт являются друг другу кем-либо ещё, кроме как клиентом и терапевтом — любовниками, друзьями, собутыльниками, партнёрами по бизнесу) — это плохо и ужасно.

Почему? Потому, что это ведь двойные отношения: злобный терапевт будет эксплуатировать несчастного клиента.

Есть ещё другая фигня на эту же тему: нельзя брать в терапию своих друзей, родственников и т.д.: дескать, и терапия не получится, и отношения поломаются.

Многие этические кодексы различных психологических и психотерапевтических ассоциаций прямо запрещают двойные отношения, грозя своим членам (или, возможно, стоит удариться в фрейдизм и написать в последнем слове перед скобками букву «о») исключением, разборами на этических комитетах и т.п. карами.

Всё это лицемерно преподносится под соусом заботы о клиентах и защиты их от эксплуатации. Мы, дескать, няши такие, не позволяем себе вас травмировать (кто говорит про нарциссизм? Нет никакого нарциссизма!).

Общие соображения

Первое, о чём хочется сказать в связи с этим всем: система просто не работает. Иначе зачем тогда все эти этические комитеты и прописанные санкции?

И это логично: мы (и клиенты, и терапевты) — люди, и мы можем образовывать друг с другом странные и порой весьма интересные конфигурации взаимодействия.

Взять тех же BDSM-щиков (вот у кого можно нахвататься терапевтических метафор) с их фантазиями о смешении контекстов — полицейский и преступница (юридический контекст) занимаются сексом (близость, либидо, мортидо, анаклитическое).

Нацист и дочка социалиста занимаются странным (вообще прекрасная история, наполненная архаикой по самые уши) — там я устану писать список намешанных контекстов.

А, собственно, почему оно так? Да просто у травматиков часто одной из сложностей, которая вообще толкает их в терапию, является та самая неразделённость контекстов: человек может не отличать благодарность от сексуального влечения, сексуальное влечение от ненависти, а ненависть от желания близости.

Мало того, он может ещё и не осознавать того, что их не различает. И иметь из-за этого проблемы в отношениях в «реальном мире».

И вот, приходит такой человек в терапию. Нет, товарищи мозгоправы, вы серьёзно думаете, что войдя в кабинет, на двери которого написано «психолог» (или того круче — «психотерапевт»), человек резко станет другим?

Вы поставите ему границы, спору нет, но чего вы добьётесь в реальной жизни, а не в нарциссических, порождённых дефицитарным эго, фантазиях о том, что, постукавшись об эти ваши границы и заборы, он сразу разделит намешанное внутри себя?

А я скажу (да, имею наглость утверждать): произойдёт один из трёх вариантов:

— Он завалится в позицию «хорошего клиента», начнёт нравиться (здесь: именно как активное дейстиве) вам и тем самым сломает эти ваши границы, не нарушив (формально) ни одного из ваших ригидных правил.

— Он просто свалит из терапии. Вы потом скажете, что, дескать, мотивационная готовность была низкая, и вообще не созрел ещё до реальной работы. Конечно, это не вы облажались, а он не готов (но мы продолжаем утверждать, что работаем над тем, чтобы защитить клиентов от газлайтинга, ретравматизации и прочего, ага).

— Вы-таки намешаете контексты, порушите границы и у вас пойдёт терапия. Вот только каждый из (вероятнее всего) настроит себе невротических рационализаций вида «слон — он вообще не слон, это просто такая морковка в форме слона».

Доэдипальные приходят за отношениями

Фраза не моя, но она — охуенна. В умных книжках за 100500 баксов, написанных солидными дядьками и тётьками сказано, что «целительной силой в терапии являются терапевтические отношения».

Вот только дальше дядьки и тётьки, боясь потерять свою солидность, должности, членства (и здесь снова хочется вспомнить вульгарных фрейдистов и проассоциировать это со страхом кастрации) и прочие ништяки, сворачивают с пути рассуждений, обходя критически важный вопрос: «за какими именно отношениями они приходят?».

Кто-то должен об этом сказать, что ж, пусть этим кем-то буду я, терять-то особо нечего. Они приходят за компенсаторными отношениями и, что, сука, очень важно, у них уже есть своё понимания характера этой компенсации: адская смесь эмоциональной близости, сексуальности, анаклитического, мазохизма, бунта и агрессии.

А что делаем мы (психологи)? Ставим границы: «между сессиями не общаться», в «физический контакт не вступать, а если и вступать, то точно не трахаться», «о своих тараканах не говорить, а если и говорить, то только в рамках интервенции самораскрытия» (а потом бежать — каяться супервизору) и прочее.

При этом мы придумали кучу совершенно беспонтовых рационализаций: дескать это защищает клиента от нашей эксплуатации (ну-ну, пограничник с сексуальным переносом ходит на сессии только чтобы посмотреть на терапевта, конечно же, это не эксплуатация, да), что это «концентрирует фрустрацию внутри сессии, делая работу более эффективной» (ага, а то они в отыгрывание не умеют во внешнем мире) и прочую подобную чушь.

Для того, чтобы терапевтические отношения действительно стали «целительными», нужно, чтобы они на протяжении всего периода своего существования хотя бы немного удовлетворяли потребности клиента.

Не, я не призываю к прямому отыгрыванию, ни в коем случае! Но какую-то часть того, за чем клиент пришёл на самом деле, ему необходимо предоставить. Да, это может быть нездоровым, но, блядь, вы работаете с нарушенными, вы чего хотите-то?

Дать человеку то, за чем он пришёл, показать плюсы и минусы, проанализировать и позволить самому сделать вывод о том, насколько его такие формы компенсации устраивают — вот настоящая терапия. Не вся, но очень важный кусок.

Сложненько? Так поднимите ценник или идите в коучи.

Границы ради границ

Чем меня бесят всякие стандартные предписания вроде «не общаться между сессиями», так это тем, что они фактически имплицитно содержат в себе презумпцию виновности клиента.

Он ещё ничего не сделал, а мы его уже «лопатой по ебалу». Мы добрые, няшные, терапевтичные и этичные, просто фактически обвиняем клиента в том, чего он не сделал и, возможно, делать не собирается, но «вы не понимаете, это другое».

Нафига? Ну, напишет он вам посреди недели, и что? Будет желание — ответите. Не будет — не ответите. Потом на терапии обсудите.

Ну обнимет / поцелует / попытается соблазнить, что в этом ужасного? Можно подумать, он первый человек в вашей жизни, который это сделает. Опять же: будет желание в какой-то форме ответить — ответите, не будет — отвергнете (о ужас, ретравматизация! Но, блин, мы для того и терапевты, чтобы утащить это в анализ и сделать из этого динамику).

И опять же, кто-то должен об этом сказать явным образом: проблема тут не в полумифической «этике», а в том, что у терапевтов (а кто туда ещё пойдёт, как ни травматики) у самих часто проблемы с границами, и они просто боятся. Боятся провокаций, боятся своих собственных интенций, боятся повторения своих типичных сценариев.

И хотят этого. Хотят. Но отрицают. Конечно, репутация же (читай: бабло).

Проблема с ригидными границами и предписаниями этических кодексов в том, что клиенты-травматики чувствуют их искусственность и не верят. Альянс херится без всякого вклада в динамику процесса. Это не про то, что «конфронтация с терапевтом — полезна», ибо такой сценарий предполагает прямую конфронтацию.

А тут терапевт лицемерненько прикрывается этическими бумажками (лучше бы для других целей использовал, ей богу) и ставит границы на уровне своей тревоги, а не на уровне реального взаимодействия, да ещё и зачастую не озвучивая это явным образом.

Посмотрите на то, как это выглядит на мета-уровне (всегда смотрите в мету и в мету меты, и мету меты меты и так — насколько когнитивки хватит): вы внушаете травматику чувство вины, причём чувство вины ещё до какого-либо поступка, вы ставите себя выше него, вы запрещаете ему проявляться (ведь это — дезадаптивное поведение, ах-ах), вы шлёте сигнал о том, что он недостаточно хорош, чтобы быть с вами, ещё до того, как узнали друг друга.

А потом рассказываете про раннюю травматизацию, дезадаптивные схемы, деструктивные установки, кривые копинги и токсичных родителей. А чем вы отличаетесь от последних?

Не, если это осознанная стратегия, чтобы погрузить человека «туда» — у меня вопросов нет, но в большинстве случаев речь не про то.

Трусость и слабость

А про что же тогда?

Очевидно: про слабость и трусость терапевта.

В чём заключается значительная проблема многих травматиков (не говорю, что единственная, но важная): в том, что они ставят себе ограничения на всё: на проявление себя, на желания, на жизнь и на самое важное — на реализацию. И ставят их не там, где они реально нужны, а заранее (ничего не напоминает?).

Просто потому, что некогда это помогло им выжить — если не физически, то психологически уж точно.

И мы, мозгоправы, вроде как, пытаемся научить их иному поведению, стараемся показать, что бывает иначе, и это «иначе» не является непереносимо ужасным.

Для этого мы манипулятивно (не говоря об этом прямо, обманывая, рассказывая о ложных целях) поощряем их ровно к тому же поведению.

П — логика.

Критикуя, предлагаю: не ставить границы заранее. Не ставить границы там, где ассоциация / авторитетный дядя / тётя сказала их ставить.

Ставить их там, где вы действительно чувствуете свою уязвимость и атаку на себя. Не «не запрещать писать между сессиями», а просто не отвечать, или отвечать «сейчас не в ресурсе» (или просто не хотите, вы-то имеете право не хотеть?), когда вы реально не в ресурсе (и отвечать, когда и желание, и ресурс есть).

Не «запрет на физический контакт», а обниматься, гладиться и прочее (включая секс) с теми, с кем хочется (непременно и обязательно сочетая с анализом в терапии), и не делать этого с теми, с кем не хочется.

В реальной жизни, за пределами терапии, человек один фиг столкнётся с таким опытом (не льстите себе, клиенты ничего нового специально для нас не придумывают, всё, что происходит в терапии, оно и в жизни имеет место), и вы можете показать, как этот опыт может быть прожит корректно.

Именно показать, а не прочитать нотацию или саркастически сократически спрашивать. Дети учатся на примере, а травматик, особенно в регрессии — ребёнок.

Но это страшно. Это ответственность. Это «сломать же можно». Мы так любим рассказывать про ответственность и важность её принятия клиентам и так не любим брать её на себя.

Это неуверенность: «а вдруг он мной сманипулирует?» — ну, иди на терапию, чувак, если боишься. «А вдруг он расскажет об этом, и все узнают» — а тебе что важно в этой работе — эффективность или лизоблюдство по отношению к авторитетной группе?

Это страх, прямой архаический страх упустить контроль над процессом (как-будто он у нас есть, лол).

Наконец, мы же все такие оттерапевтированные, решившие свои проблемы в ходе анализа / когнитивных тренировок или ещё какой херни. А тут — вот оно, наша Тень, чистая, незамутнённая, всё ещё живая внутри нас, требующая выхода, подавляемая невротизирующими защитами. Так и манит, зовёт нас из Другого, просит отразить и отразиться.

И где-то глубоко возникает вопрос: а не продешевили ли мы в сделке с Дьяволом, продав ему нашу травматичную душу в обмен на призрачную «нормальность».

Продешевили, ребят, продешевили. И добровольно он её не отдаст: её можно отобрать только силой.

Но мы зачастую слабы. Отсюда и вся эта ханжеская «этика». Променять эффективность и целесообразность на [неработающую] защиту от тревоги — это пиздец, товарищи.

Сочетание отыгрывания и анализа

Кому-то может показаться, что я тут агитирую за неэтичное поведение. Но это нифига не так.

Я тут агитирую как раз за этичное поведение. Только именно за этичное, а не за кажущееся таковым. И это, блядь, охуенная разница!

Этичным будет, в первую очередь, честное по отношению к клиенту поведение. Именно что честное. Не хотите его обнять потому, что боитесь близости / он вам противен / у вас заморочки по поводу того, не будет ли это изменой вашему партнёру — так и скажите.

Причём ваша (наша) задача — сказать так, чтобы это было терапевтичным (даже правильно построенное отвержение может быть таковым). Сложно? Ну, а нахрена тогда мы такие ценники за работу ломим?

Скажите, дайте клиенту понять, почему ему и после этого имеет смысл оставаться в терапии (именно «дайте понять», а не «удержите насильственно»), а потом — анализируйте, блядь, анализируйте: себя, его, контекст, родителей, среду, поведение, сны — что угодно: вам все карты в руки.

Дайте травматику почувствовать, что к нему относятся серьёзно. Засуньте свой пафос и патернализм в жопу, чтобы (хотя бы временно) удовлетворить собственную анальную фиксацию и действовать трезво.

Помогайте человеку развивать компетенцию, а не зависимость (от вас), если трек пошёл в эту сторону.

Или наоборот: тянет вас к нему — тянитесь. Нет, я не про насилие, я про выражение намерений. Скажите, что хотите его трахнуть / втянуть в бизнес / побрататься или просто не хотите отпускать из терапии.

И, опять же, скажите так, чтобы это стало материалом для работы и топливом для реализации.

Банально: покажите, блядь, ему на своём примере, что быть субъектным и проявляться — можно. А то хуйня получается: мы много говорим об этом, но не делаем в терапии. Как это воспринимается, догадаетесь?

Если нет, то я скажу. Воспринимается оно так: я тут тебе читаю бесполезную сказку, надеясь, что ты сможешь в неё погрузиться, забыться и придёшь ко мне со своими деньгами за новой дозой.

Терапевт — это не про то, что ты умеешь, это про то, какой ты, и как ты себя ведёшь.

И про то, что на тебе можно отыграть.

Если у клиента проблемы в близких отношениях, хрен вы начнёте над ними работать, пока не сблизитесь достаточно, чтобы эти проблемы начали проявляться.

А если для клиента «близкими» являются, например, только сексуальные отношения? Не, можно попробовать это пофиксить, но если не получается… Переспите с ним и начинайте терапию. (Разумеется, только при наличии осознанного желания с обеих сторон, я против насилия).

Секс с психотерапевтом

ИМХО, в ряде случаев хорошая терапия начинается сексом и заканчивается нетравматичным расставанием.

Намеренно использовал крайне провокационную формулировку, чтобы максимально чётко показать суть.

Понятно, что у психолога может быть 50-100 клиентов в месяц, и «со всеми не натрахаешься».

Но со всеми и не надо: для кого-то такая форма отыгрывания не является актуальной, кто-то не понравится психологу, с кем-то это невозможно по причине несовпадения пола / ориентации, кому-то именно этот психолог не вкатывает.

Тезис, который я хочу донести, в более мягкой форме может звучать так: либидо — мощный двигатель развития личности, а фрустрированное либидо — источник проблем и тараканов в психике.

И степень его реализации (или не-реализации) следует выбирать не на основании этических кодексов и догм психоанализа, а исходя из соображений целесообразности.

Да, это риски, и они — огромны. Риски, в первую очередь, для терапевта: включая риск потери профессиональной идентичности. Но, как и любые другие риски, их нужно либо включить в стоимость работы, либо признать неприемлемыми и заняться другой деятельностью.

Риски и для клиента, чего уж тут скрывать. Но у него тут поддержки больше со стороны сообщества.

Поймите правильно, я не про «сексотерапию» (хотя, если бы она была, было бы интересно почитать исследования по ней). Я лишь про то, что радикальная честность с собой и клиентом даже в таких щепетильных вопросах — охуенная штука.

И да, здесь сложно будет остаться профессионалом и не улететь в свои психотравмы (есть и корректный вариант: улететь, но улёт этот включить в качестве части терапии). Но кто сказал, что быть терапевтом — легко?

Наркотики

Ещё один табуированный кусок: запрос клиента на совместное употребление наркотика с терапевтом (я сюда и алкоголь включаю, и совместные перекуры, не только всякую запрпещёнку).

И это тоже «нельзя». Почему? Потому, что неэтично. Почему неэтично? Потому, что так в книжке / кодексе написано.

Нет, наркотики — это плохо, и я не призываю их употреблять и вообще как либо нарушать законодательство, но некоторые из них вполне разрешены (тот же алкоголь, например), будем считать, что речь о них.

Так вот, зачастую такой запрос является запросом на близость, на хотя бы однократный опыт настоящей, подлинной близости, на совместное с кем-то нарушение табу, на доверие — предельное доверие себе и Другому.

В [пусть даже экзогенном] психозе открывается возможность испытать, по выражению одного человека, имени которого я не могу здесь привести, «контакт не личностей, а сущностей».

И это страшно: «а вдруг он приклеится ко мне после этого?», «а вдруг он заложит меня правоохранителям / этическому комитету», и — самое страшное, настолько страшное, что почти всегда скрываемое — «а вдруг мне понравится».

Мы (психологи и прочая братия) сами боимся близости, сами чувствуем базовую некомпетентность, сами жаждем созависимости, даже после длительной личной терапии и кучи супервизий — мы это всё-равно мы.

Ну, что могу сказать, «коллеги», наша трусость не должна быть проблемой клиента. Кто там чего про этику говорил?

И, опять же, я не призываю идти бухать с клиентом по первому его предложению / требованию. Не хотите — не идите. Но в том-то и фишка, что «если не хотите», а не «когда мамка (ассоциация) не разрешает».

Рок-н-ролл

Я не имею в виду здесь конкретный музыкальный жанр: сам предпочитаю всякий metal, кому-то нужна классика, а кто-то вообще по джазу.

Я скорее про метафору, которую он несёт в известной триаде — переход от адаптации к реализации (надо будет раскрыть понятие в одном из следующих текстов).

Клиенты не задерживаются у нас случайно: они интуитивно ощущают некий потенциал в этом взаимодействии. И мы, если будем достаточно честны с собой, сможем сказать, что где-то, подчас не осознавая этого, чувствуем его. Для себя.

Так зачем же этому препятствовать?

Если уж мы встретились, пусть и в таком странном сеттинге, если уж не разбежались через 5-10 сессий, если напихали друг в друга экстернализаций и покрыли проекциями, то почему бы не поиметь с этого профит?

«Хорошему терапевту от вас нужны только деньги»? Влажные мечты и проявление трусости вижу я в этой фразе.

Хорошему терапевту нужна реализация рядом с вами и ваша — рядом с ним (на некотором участке жизненного пути).

Терапия как созависимость

«Но ты же предлагаешь созависимость?» — скажет мне возмущённый читатель. Угу, именно её.

Есть известная метафора «терапии как суррогата взросления».

Но для меня сейчас более актуальной выглядит другая — терапия как созависимость, из которой можно корректно выйти.

Травматики склонны к созависимости, и мы ничего не можем с этим сделать. И не надо мне про треугольники, шаги и прочую хрень рассказывать — не можем, давайте будем честными хотя бы в рамках нашего междусобойчика.

Для них — это повторяющийся сценарий, из которого не получается выйти, поскольку выйти — слишком страшно (нельзя ведь).

И мы можем показать, что можно. Своим примером — в том числе. И дать опыт компетентности (именно в широком смысле, как базового чувства «я могу»). Да, это будет больно. Но терапия — это вообще больно, так стоит ли удивляться?

Но чтобы достоверно и аутентично выйти из созависимости, в неё нужно зайти. Не следует этого бояться, следует к этому стремиться. Ведь пока ты сам не преодолеешь наиболее страшное, именно сам, не с помощью чудесного спасителя, хрен ты в себе обретёшь это чувство.

А что если терапевт не справится? Если он войдёт в созависимость сам и затащит туда клиента, и не сможет вырулить это в направлении роста обоих?

Значит, это фейл терапевта и вред для клиента. Такое тоже бывает. Медики мрачно шутят: «у каждого врача своё кладбище». У хорошего терапевта — тоже.

Обнажённая сессия как терапевтическая фантазия и личный опыт

Думаю, по крайней мере, часть читателей захочет сказать, что я это всё пишу из-за угрызений совести и желания оправдаться, не говоря правды.

Так вот, у меня были / есть двойные отношения, в т.ч. сексуальные, да ещё и с обеих сторон — и в качестве терапевта и в качестве клиента. Говорю прямо и не стесняясь. Подробностей и имен, естественно, не скажу, но вот то, что я написал — это мой опыт, и я имею право о нём сказать, если сочту нужным.

Оправдываться? А за что и перед кем? Вины не чувствую. И вам того же желаю.

Цинично? Возможно. Но я бы сказал: «трезво и честно».

У меня есть фантазия, навеянная Бюдженталем и его «раздеванием клиентки». Легко раздевать кого-то, когда ты сам в [условном, здесь — как символ, а не как предмет одежды] белом халате.

А как насчёт того, чтобы обнажиться — и физически, и психически самому? Как насчёт взаимной открытости и взаимного же доверия?

Проявить собственную тревогу, уязвимость и самые базовые защиты? И остаться в этом всём терапевтом, способным к анализу и принятию ответственности?

Кажется, это будет интересным опытом, который я постараюсь реализовать, как только буду готов сам и появится подходящий контекст.

Радикально? Неэтично?

Х.з., мне кажется, эффективно и честно. Но, справедливости ради, такого опыта не имею, могу и ошибаться.

И, да, сложно: сложно сделать так, чтобы это не было насилием, сложно развить в себе достаточного уровня чуткость и аналитические способности, чтобы понять, с кем и когда это делать целесообразно, сложно не улететь в вину, сложно не поддаться социальной критике и не испугаться маргинальности такого поступка.

Но я действительно хочу когда-нибудь стать хорошим терапевтом, поэтому сложность чего-то не должна быть сдерживающим препятствием.

Амораль

Именно так: слитно и с буквой «а» в начале слова. Она очень проста: можно всё (как ни банально звучит), но целесообразно делать это так, чтобы оно вело к реализации, а не ретравматизации.

Можно всё, но следует стремиться к тому, чтобы на некотором уровне меты оно было не во вред и способствовало реализации.

Как это завернуть в метод — понятия не имею, да и чувствую, что если я попытаюсь это сделать, получится ещё один ригидный и отстойный «кодекс».

Не, нафиг. Идти и ошибаться. И да, травмироваться самому. И — трижды да — травмировать других. В т.ч. беззащитных, доверившихся и невиновных. И только так.

Только так возможно (даже если пытаться «быть профессионалом с высокими этическими стандартами»). Только так и можно, и никак иначе.

Что можем — делаем, чего не можем — не делаем. Выборов нет, и всё предельно просто.