СЕКСУАЛЬНЫЙ / ЭРОТИЧЕСКИЙ перенос, и что с ним делать

upd. 25.06.2021.: есть более свежий текст на эту и смежные темы. По впечатлениям на момент публикации апдейта, текст, который вы сейчас читаете, кажется незрелым, наивным и достаточно высокомерным. Впрочем, весьма вероятно, что ещё через какое-то время напишу апдейт на апдейт, где признаю правоту классиков и посыплю голову пеплом (— Лобанов).

Некоторые происходящие со мной ситуации побудили написать меня этот текст. В нём я постараюсь объяснить довольно странное явление, суть которого заключается в том, что клиент или пациент начинает испытывать сексуальное / романтическое / эротическое влечение к своему терапевту. Название ему — эротический перенос.

Итак, начнём.

Исторический экскурс

Парадоксально, но вопрос влечения к психотерапевту возник ещё до того, как сама психотерапия (представленная в тот временной период психоанализом) толком не оформилась как область знания и практики. Разумеется, психотерапия в том или ином виде существовала и ранее (все эти колдуны, священники, травники и бабки-шептуньи в какой-то мере были психотерапевтами), но как систематизированная область знания она оформилась благодаря трудам Фрейда. Он же и открыл сексуальный перенос.

Но прежде, чем Фрейд построил свою теорию, он столкнулся со случаем спонтанного проявления сексуального желания пациентки к своему лечащему врачу, доктору Брейеру, коллеге и, в некотором смысле, учителю нашего любимого дедушки.

Д-р Брейер лечил некую Анну О. (настоящее имя — Берта Паппенгейм), истеричку, страдающую разного рода психическими нарушениями, типичными для того, что в то время называли истерией:

«Проявившееся (манифестное) заболевание выдало себя особого рода психозом, парафазией (паралалией), конвергентным страбизмом (косоглазием), тяжёлыми расстройствами зрения, слуха, контрактурами-параличами, полностью захватившими правую верхнюю и обе нижние конечности, а частично ещё и левую верхнюю, парезом (ослаблением двигательных функций) затылочных мышц. Постепенное уменьшение контрактуры правосторонних конечностей. Некоторое улучшение, прерванное пережитой в апреле тяжёлой психической травмой в результате смерти отца. За этой фазой следует период продолжительного сомнамбулизма, позднее начавшего чередоваться с нормальным состоянием сознания.» [1]

Здесь нас интересуют не подробности лечения, а тот факт, что постепенно д-р Брейер эмоционально сблизился с этой пациенткой, стал уделять ей слишком много внимания, начал общаться с ней не только на тему её болезни, что, естественно, не понравилось супруге доктора. Это и был эротический перенос.

После скандала, который она устроила своему мужу, лечение пришлось прекратить, а д-р Брейер был вынужден уехать от своей пациентки с женой на второй медовый месяц.[3]

Но самое интересное заключалось в том, что у этой самой Анны О. развилась ложная беременность, и зачала она, по её мнению, именно от д-ра Брейера. Здесь источники сходятся в том, что полового акта между ними таки не было, да и тот факт, что беременность была ложной довольно однозначно указывает, что никакого зачатия не было.

Более того, эта беременность даже завершилась (опять же, ложными) родами. И «родила» наша Анна О… собственную болезнь: все её симптомы вернулись после того, как д-р Брейер однозначно показал ей, что не готов принять её в качестве сексуального партнёра.

Это наблюдение вместе с полученным опытом в лечении пациенток заставило Фрейда задуматься и через много лет написать тематическую статью, которую он назвал «Заметки о любви в переносе». Мы рассмотрим её немного ниже, а пока поговорим о том, что думают и, главное, — что делают светила мировой психиатрии в подобных случаях.

Чиста ли совесть у светил

Сам Фрейд, по утверждению его многочисленных биографов[3], равно как и по собственным словам[2], ни разу не воспользовался пациенткой. Вот что он сам писал по этому поводу:

«Сам я никогда не был столь сильно им [влечением к пациентке] захвачен, но много раз подходил к этому чрезвычайно близко и еле-еле спасался. Я полагаю, что лишь суровая необходимость моей работы и то, что я пришел в психоанализ в возрасте старше Вас на десять лет спасла меня от аналогичных переживаний. Но это не беда. Человек приобретает необходимую толстую кожу, приходит к овладению «контрпереносом», который действительно всякий раз у него возникает, научается сдвигать собственные эмоции и соотносить их с практической целесообразностью. Блаженство в сокрытии.»

А, вот, Юнг, которому, собственно, было адресовано это письмо, не удержался. Широко известен в литературе т.н. «случай Сабины Шпильрейн».

Она, как и Анна О., была истеричкой. Для истериков вообще сексуальный перенос — характерная стратегия поведения и манипуляций[6].

Юнг лечил её от «психотической истерии» (адское сочетание — психотический уровень организации и истероидный радикал личности — ya-schizotypic), и лечил, как ему казалось, весьма успешно. В литературе говорится, что «он испытал эффективность идей, методики и техники психоаналитической терапии»[5], но читатель сам может представить в картинках и подробностях, что это были за методы «лечения».

Был ли Юнг единственным? Отнюдь! Многие из членов узкого круга Фрейда: например, Эрнест Джонс, Отто Ранк и Шандор Ференци не брезговали своими клиентками и пациентками.[7] Сами же пациентки были вовсе не против, хотя и не осознавали, что это всего лишь эротический перенос.

Можно было бы подумать, что это — дела давно минувших дней, случаи, обусловленные зачаточным состоянием развития теории и практики психотерапии, но, например, Урсула Виртц сообщает:

«Страховые компании принимают во внимание высокую частоту сексуальных злоупотреблений в терапии и при заключении договора страхования профессиональной ответственности делают оговорку, что они отклоняют претензии, связанные с сексуальной эксплуатацией. В газете «Лос-Анджелес таймс» от 14 февраля 1976 г. можно было прочитать, что по страховым данным следует считать, что около 20 % всех терапевтов в течение своей карьеры хотя бы однажды имели сексуальные отношения с клиентками.»[8]

Более того, подобные случаи были и в нашей провинциальной психушке совсем недавно, но описать их здесь этика не позволяет уже мне. И, да, моя история — не про это. Далее объясню, почему.

Таким образом, можно сказать, что запрет, установленный Фрейдом (думаю, те, кто в теме, оценили сейчас инцестный намёк;), не соблюдается. Т.е. в теории пациентками пользоваться нельзя, а на практике это делают чуть ли не все терапевты через одного. Многие пользовались и все еще пользуются людьми, которые испытывают сексуальный перенос.

Что говорит теория

Вернёмся теперь к пациентке. Почему она чувствует влечение к своему терапевту? Можно, конечно, спрятаться от проблемы и сказать, что терапевты — прекрасные образованные люди, и они просто в среднем привлекательнее всех остальных, а потому их любят женщины, но это не будет правдой.

Лучше всего теорию данного явления разработали психоаналитики. Они объясняют его через понятие «эротический перенос».

Что такое перенос? Если говорить совсем простыми словами, то это явление, в котором человек испытывает к субъекту A чувства, которые он испытывал к субъекту B. Некоторые аналитики идут дальше[3] и говорят о том, что человеку кажется, что он испытывает чувства к A, хотя на самом деле он их испытывал к B.

В последней фразе важно всё: и то, что человеку именно кажется, и то, что ему кажется именно сейчас, и то, что в прошлом он действительно испытывал эти чувства, и то, что он испытывал их именно в прошлом.

Простейшей иллюстрацией переноса мог бы служить следующий пример: клиент Иванов ходит к терапевту Петрову. Петров корректен, профессионален и вообще замечателен, но Иванов его боится. Но боится он не его: на самом деле Петров напоминает Иванову его (Иванова) отца, которого тот боялся. И он переносит (отсюда и название термина) свои чувства на терапевта. Так и рождается перенос.

То же самое явление, согласно теоретикам психоанализа, лежит и в основе влечения пациентки к своему терапевту. Я говорю именно о пациенте и терапевте как о женщине и мужчине соответственно потому, что, во-первых, такая конфигурация лучше всего описана в литературе, а, во-вторых, наиболее интересна мне лично. Но и обратный эротический перенос тоже бывает, да.

Дальше начинаются дебри психоаналитической теории, пересказывать которые я не считаю нужным, отмечу только, что существует дискуссия относительно того, чувства по отношению к кому переносит пациентка, какие именно это чувства (человеку, на знакомому с психоанализом это может показаться странным, но речь там идёт не только, и даже не столько о половом влечении, а о таких, казалось бы, далёких вещах, как голод или желание принадлежности[3]).

Но представители всех психоаналитических (и родственных им) школ сходятся в том, что сексуальное / романтическое влечение пациентки к терапевту — это именно проявление переноса.

Вот что писал об этом сам Фрейд:

«Для врача он (перенос) имеет значение очень ценного указания и хорошего предупреждения против возможного у него контрпереноса. Он должен признать, что влюбленность пациентки вынуждена аналитическим положением и не может быть приписана превосходству его особы, так что у него нет никакого основания гордиться таким «завоеванием», как это назвали бы вне анализа. Об этом никогда не мешает напомнить. А для пациентки создается альтернатива: или она должна отказаться от психоаналитического лечения, или должна примириться с влюбленностью во врача как с неизбежной участью».

Иными словами, сексуальный перенос — он как плащ, его можно надеть на кого угодно. Или, совсем уж просто: в этой ситуации пациентке нравится не терапевт лично, а другой объект, и если взять и заменить терапевта, то с новым будет то же самое.

Вот что пишет по этому поводу одна достаточно осознанная клиентка:

«Мой первый терапевт был стар, пузат, лыс по образцу членов политбюро (это когда с кустиками остатков волос по бокам) и в больших очках в толстой оправе. Я к моменту начала терапии знала про эротический перенос, и была уверена, что со мной-то, такой умной и продвинутой, такого безобразия не произойдет. Пока не осознала однажды, что еду на сеанс в обтягивающей розовой кофточке и узких джинсах. К моменту, когда до меня дошло, что со мной происходит, перенос уже расцвел бурным цветом. И триггером становятся простые вещи, которых многим отчаянно не достает: просто то, что кто-то нами интересуется, выслушивает безоценочно и поддерживает. В том, к кому мы испытываем сексуальное притяжение, привязанность и чувство безопасности играют гораздо бОльшую роль, чем физиология и похоть.»[9]

Чуть выше я позволил себе употребления термина «контрперенос» без объяснения его значения, и теперь пришло время поговорить о том, что же это такое. Если сильно упростить, то контрперенос — это когда наоборот, т.е. когда психотерапевт что-то переносит на клиента. Тут есть важное уточнение: контрперенос возникает не сам по себе, а в ответ на перенос.[3]

И он тоже может быть романтическим, чувственным и даже сексуальным.[2,3,4,7] И очень сложно отдавать себе отчёт в том, что это всего-лишь эротический перенос, но ещё труднее — не поддаться ему.[2,3,7,8]

Мнение неаналитических школ

Как я уже говорил выше, лучше всего процесс изучен и описан в трудах представителей психоаналитических школ. А что насчёт других?

Некоторые гештальтисты, например, иногда отрицают эротический перенос как таковой. Другие же, так сказать, более умеренные, признают его наличие, но уделяют ему меньше внимания, чем психоаналитики.[10]

Но и они считают, что симпатия к терапевту со стороны пациентки — обсусловлена, в первую очередь, ситуацией лечения, а не личными качествами терапевта.

КПТ-шники и бихевиористы, насколько мне известно, не уделяют этому явлению столь пристального внимания, ограничиваясь общими соображениями врачебной этики. По крайней мере, мне не удалось найти ни одной работы, выполненной в ключе этих подходов, которая была бы посвящена нашей проблеме.

Однако к какой бы «религии» ни принадлежали терапевты, практически все они признают, что обстановка предельного доверия, интимности, поддержки и безусловного принятия, которая бывает в терапевтической работе, способствует возникновению нежных чувств у пациентки по отношению к терапевту.

Настоящая ли это любовь / влечение

Вообще говоря, в литературе нет единого мнения по этому поводу.[2,3] Поэтому выскажу своё ИМХО, основанное на той информации, которую я читал, и на небольшом личном опыте работы с клиентами (ладно, ладно, — клиентками).

Да, это настоящие чувства. Фрейд довольно амбивалентно высказывался на эту тему[2], но никаких действительно убедительных аргументов в пользу того, что это чувство «ненастоящее» не привёл.

Более того, с т.з. психоанализа, вообще всякая влюблённость — это сексуальный перенос. Перенос неких первоначальных чувств: стремления к матери, удовлетворения от груди и стремления к ней и т.п. И в этом смысле она никак не отличается от того, что испытывает пациентка вне терапевтической ситуации. Т.е., да, она действительно по-настоящему влюблена в своего терапевта.

Однако специфика заключается в том, что «в диких условиях» она включит свои переносы на человека, обладающего некоторыми специфическими качествами, а в психотерапевтической работе — на любого достаточно квалифицированного специалиста.

И именно это и является, на мой взгляд, той основой, за которую может зацепиться теряющий контроль терапевт.

Почему не следует пользоваться пациентками

Собственно, действительно, а почему бы и нет? Они бывают красивыми, умными, тонко организованными и вообще няшками.

Фрейд справедливо отмечает, что соображения морали тут не помогут[2]: какая уж тут мораль, когда кровь заполняет пещеристые тела?

Но есть технический аспект, который говорит терапевту о том, что не стоит этого делать, как бы ни хотелось: ответ на чувства клиентки обесценит и сделает невозможной терапевтическую работу.

Если женщины пришла на терапию, значит с ней что-то не так. И это «что-то не так» достаточно сильно выражено, настолько сильно, что, скорее всего, сама её способность к любви сильно нарушена.[3]

И то, что происходит между ней и терапевтом (я имею ввиду именно сексуальное влечение) — происходит из этого нездорового ядра. И задача терапевта — починить этот механизм, а не воспользоваться им.

А после «починки» клиентка, скорее всего, выберет себе другой объект для новой, качественно более «высокой» любви.[3]

Психотики, истероиды и их сексуальный перенос

Наибольшему риску подвержены (или, если смотреть с другой стороны, — наибольшую опасность представляют) две категории клиенток — психотики и истероиды (не хочу писать «истерички», т.к., к моему сожалению, этот термин, как часто бывает с психиатрической терминологией стал ругательством в настоящее время).

Вообще, если вы пойдете на одни из многочисленных психологических курсов, преподаватель, скорее всего, вообще ничего вам не скажет о психотиках. В лучшем случае — предостережёт от работы с ними и посоветует отправлять их сразу к психиатру.

Более того, многие серьёзные авторы, такие как Франкл, Перлз, Хорни говорят о том, что их методики неприменимы к психотикам или требуют существенной коррекции и очень аккуратного применения.

Считается, что там, в психотичности — жуть, страх, мрак и ничего нельзя исправить. А многие представители индустрии утверждают, что практикуют довольно давно и успешно, но ни разу с психотиками не сталкивались.

Но мне — везёт. У меня клиенты психотики — если не все, то через одного. Вообще, существует мнение [3] о том, что клиенты бессознательно выбирают терапевта, имеющего те же проблемы (или имевшего их в прошлом), что и у них самих. С этой точки зрения нет ничего удивительного в том, что моя выборка клиентов в процентном отношении содержит больше психотиков, чем у нормального / настоящего мозгоправа.

Чем же они опасны? Своей нарушенностью. Во-первых, у них всё плохо с тем, что Мак-Вильямс называла тестированием реальности. Т.е. они (мы) не всегда способны адекватно оценивать как окружающую действительность, так и внутренние процессы. Более того, они часто не могут провести границы между фантазией, сном и реальностью и, что важно в контексте рассматриваемой темы, между собой и другими.

Модели Эго-психологии подчеркивали отсутствие у психотических личностей внутреннего различения Ид, Эго и супер-Эго, а также различия между наблюдающим и переживающим аспектами Эго.[6]

Они испытывают сильнейшую потребность в симбиотическом слиянии с Другим, даже не так: они вообще не воспринимают Другого, для них всё и все — это Я. И в контакте с терапевтом они очень часто пытаются соединить это самое своё психотическое Я, которое (наверное, по недоразумению) оказалось в другом человеке 🙂

При низком уровне осознанности они принимают эту до-эдипову[6] тягу за сексуальный перенос. Фактически, они хотят не секса, не любви, а восстановления целостности.

В этом слиянии они видят ответы на свои самые сокровенные экзистенциальные вопросы: они чувствуют своё существование, свою форму, свой смысл. В этом контакте они обретают то чувство реальности, которого нет у них в обычной жизни.

Именно поэтому они всеми силами стараются поглотить терапевта, слиться с ним. И сексуальный акт, в котором единение тел является метафорой единения душ, в качестве средства осуществления этого слияния выглядит для них вполне привлекательно.

В литературе[6] подчёркивается, что психотики часто формируют положительный контрперенос. Т.е. терапевты чувствуют себя с ними хорошо и комфортно. С психотиком легко почувствовать собственное всемогущество, ощутить такую манящую возможность спасения другого человека, дать волю своим мессианским тенденциям.

А если психотик ещё и достаточно скомпенсирован и интеллектуален, он воспринимается крайне очаровательным существом. И непроработанность терапевта здесь может сыграть злую шутку.
Вторая категория «самых опасных клиентов» — это истероиды. А особенно — женщины с истероидным радикалом личности.

Первый момент, на который хочется обратить внимание — это сексуализация: психологическая защита, которую используют не только «чистые» истероиды, но и люди со смешанным радикалом, в который «истеро» входит в качестве составного компонента (например, шизо-истероиды).

В процессе терапии, к какой бы школе ни принадлежал терапевт (да-да, это и к гештальтистам относится, и к КПТ-шникам), клиент может столкнуться с крайне неприятными для себя вещами — вытесненными воспоминаниями, интерпретациями, чувствами, ощущениями. И здесь в качестве защиты истероид может включить сексуализацию. Просто чтобы не было так мучительно больно и страшно.

Это как раз тот случай, о котором говорил Фрейд[2]: когда сексуальный перенос стоит на службе у сопротивления.

Плюс к этому, он писал о том, что эти люди жаждут орального удовлетворения, любви, внимания и эротической близости[6].

Вот что говорит по этому поводу Нэнси-наше-всё-Мак-Вильямс:

«В упрощенном виде это можно сформулировать следующим образом: очень чувствительная и голодная маленькая девочка нуждается в особенно отзывчивой материнской заботе. Она разочаровывается в своей матери, которой не удается сделать так, чтобы девочка почувствовала себя адекватно защищенной, сытой и ценимой.

По мере приближения к Эдиповой фазе, она достигает отделения от матери посредством ее обесценивания и обращает свою интенсивную любовь на отца как на наиболее привлекательный объект, в особенности потому, что ее неудовлетворенные оральные потребности объединяются с более поздними генитальными интересами и заметно усиливают эдипальную динамику. Но как девочка может достичь нормального разрешения эдипового конфликта, идентифицируясь с матерью и одновременно соревнуясь с ней? Она все еще нуждается в матери и в то же время уже обесценила ее.

Эта дилемма привязывает ее к эдиповому уровню. В результате подобной фиксации она продолжает видеть мужчин как сильных и восхитительных, а женщин – как слабых и незначительных».

И здесь терапевт выступает очень удобным объектом, на который можно перенести эти ранние отношения.

А ещё истероиды используют сексуальность как манипулятивный инструмент для достижения своих целей[6].

И вот что получается: клиентка боится, и чтобы противостоять страху, включает сексуализацию, она ощущает терапевта «более сильным существом», и жаждет получить его любовь (что тоже неплохой источник сексуальных тенденций), она понимает, что это у неё не получится (терапевту мешает профессиональная этика) и старается его заставить, используя для это привычное средство манипулирования — сексуальность. В общем, секс на сексе и сексом погоняет.

А бывают истероиды с психотическим уровнем организации личности…

Второй класс опасности — пограничники и шизоиды

Про этих ребят много писать не буду, расскажу только о том, что непосредственно относится к теме. И у тех, и у других (а это две разные семантические области, первая — уровень организации личности, а второе — личностный радикал, т.е. вполне возможна конфигурация «пограничник-шизоид») есть проблема с границами, поэтому сексуальный перенос у них встречается частенько.

И те, и другие не могут выстраивать адекватную дистанцию между собой и Другим. Они не подпускают к себе близко почти никого. Но того, кого подпустили — не факт, что отпустят (тут стоит отметить, что, в отличие от психотиков, они его не поглотят, а будут играть с ним в ближе-дальше, но для обсуждаемой теме это отношения не имеет).

Так вот, к тем, кого они впускают в собственный мир, идентифицируются у них как близкие, интимные партнёры. А кто у нас в культуре занимает место такого партнёра? Правильно, любовник! Отсюда эротический перенос.

Дальберг уже в 1970 г. отметил, «что для терапевта становится слишком легким делом переспать с клиентом. Они приходят, чтобы получить помощь и инвестировать в нас свое доверие. У них нет выбора. Если они слишком осторожны, терапевтический альянс не складывается, и терапия не происходит. Все карты в наших руках»[8]

Вот это и толкает этих товарищей на разрушение терапевтического контакта и замену его более приятными, но менее эффективными формами отношений.

А если таки да

«Но это всё клёво, вроде, нельзя, но хочется же, аж прям вообще?» — может спросить кто-то из читателей. Что же будет, если нарушить запрет и таки превратить контакт в сексуальный перенос?

Ну, во-первых, вы получите удовольствие. Не факт, конечно (сексуальную несовместимость никто не отменял), но вполне вероятно. Я бы даже сказал, что, скорее, да, чем нет.

А, во-вторых, кучу геморроя.

Со стороны клиентки самой существенной потерей будет то, что после акта (даже не столько самого физического соития, сколько после некоторого переключения в голове терапевта) терапия из этого контакта уйдёт. Иными словами, процесс решения проблем и проработки травм — остановится.

Хуже того, эротический перенос может откатиться[1] к состоянию до начала терапевтической работы или даже регрессировать до ещё более неадаптивных состояний.

Виртц, например, прямым текстом пишет:

«Сексуальный контакт между терапевтом и клиенткой должен быть исключен, поскольку последствия такого злоупотребления властью приводят к ухудшению состояния пациентки и усилению зависимости от терапевта»[8].

Происходит это потому, что, во-первых, никакого прогресса, скорее всего и не было[2], и клиентка просто пыталась казаться хорошей в глазах терапевта, а, во-вторых, потому, что вся работа с переносом обесценивается: суть её в том, чтобы дать клиентке понимание своих внутриличностных проблем, не давая при этом им вторгнуться в реальность и повлиять на объективное поведение во внешнем мире.

По сути, соглашаясь на коитус, терапевт поощряет клиентку за её патологию и неадаптивность, он, выражаясь языком собачников, к сообществу которых я довольно близок, даёт ей вкусняшку за её неадаптивное поведение.

Интересный взгляд на проблему, ставяищий на некотором уровне знак равенства между сексом с терапевтом и инцестом, содержится в психодинамической литературе[6]:

«здесь я хочу ограничиться лишь теми сторонами проблемы, которые особенно актуальны для нашей темы: сексуальная эксплуатация в терапии как вариант инцеста, как ошибочный подход к отношениям, как «смешение языков». Этим термином Ференци обозначал путаницу, когда взрослый отвечает речью страсти на детскую речь о нежности.

Молодая женщина так выразила подобное переживание: «Мой аналитик был первым человеком в моей жизни, который был ласков со мной, с кем я могла быть нежной. Нежность и страсть были для меня двумя разными вещами: по нежности и теплу я тосковала, перед страстью я испытывала панический страх, а сексуальность вызывала у меня отвращение. Однако для него нежность была связана с сексуальными фантазиями и контактами, со страстью. Я тоже становилась ответственной за его страсть, раз искала близости к нему».

Со стороны терапевта — всё не так печально. Он лишится уважения в профессиональном сообществе, его репутация среди клиентов довольно сильно пострадает (я бы 10 раз подумал, стоит ли идти к такому терапевту, который не может сдержать свой контрперенос) и, скорее всего… рано или поздно он разочаруется в своей клиентке.

Ведь человек, пришедший на терапию, с огромной вероятностью просто не способен любить в высшем понимании этого слова[6]. Т.е., да, секс с ней вполне возможен, а, вот, глубокие полноценные межличностные отношения будут отравлены какими-нибудь проблемами.

Хотя, справедливости ради, следует признать, что здесь у терапевта есть выход: он может просто отправить клиентку к другому терапевту, который её пофиксит, и ему (первому) достанется уже зрелая личность. Правда тут есть опасность того, что во время работы со вторым терапевтом первый станет не нужен (просто сексуальный перенос разовьётся на второго), но это — просто риск, и нужно уметь им управлять.

А завершить раздел я хочу цитатой из Виртц[8]. Она не совсем про последствия, но даёт повод задуматься о том, а нужно ли оно обеим сторонам:

«Речь идет о чем-то большем, чем переносе неразрешенных конфликтов детства и отцовских проекций на аналитика. Энергия, которая констеллируется между психотерапевтом и клиенткой, превосходит все сугубо личное. За поиском личного отца стоит также поиск архетипического отца, тоска по соединению с чем-то, что исцеляет.

«Долгое время я делала из него бога. Я полагаю, что тогдашняя иллюзия, что он божественен, была мне очень нужна, потому что ни при каких обстоятельствах он не должен был быть таким, как мой отец».

Это потребность в целостности, тоска стать, в конце концов, человеком, которым она была рождена. Эта надежда кажется нам в анализе возможностью. Проецируя на аналитика, мы верим, что нашли своего душепопечителя, «психопомпа», который восстановит нашу связь с самой глубинной нашей сутью, чтобы мы смогли наконец-то найти в себе свой дом.

«Еще в детстве Бог всегда представлялся мне бесполым существом — существом, которое утешает, дает любовь, тепло и чувство защищенности, может понять. Своего рода неземной обителью, потому что для меня не было на земле ничего подобного». Те аналитики, которые охотно ощущают себя мудрыми старцами, подвергаются особому риску впадения в инфляцию и переживания себя божественными.

Именно это архетипическое измерение может стать удачей или саморазрушением для терапевта и клиентки, если аналитик не осознает своей ответственности и проживает на индивидуальном уровне то, что является трансперсональным».

Что делать с эротическим переносом

ОК, мы, вроде, договорились, что эксплуатировать его (это я такой эффемизм для фразы «трахать клиенток» использую) не стоит, но возникает вопрос — а что с ним тогда делать?

Фрейд говорил[2] о трёх возможных исходах: вступить с клиенткой в законную (т.е. соответствующую общественным нормам морали) связь (в нашем контексте это автоматически означает прекращение терапии), просто разорвать всякий контакт и вступить в незаконную связь.

И тут же, прямо в этой[2] же работе он предлагает четвёртый выход — анализировать его (этот самый сексуальный перенос). Т.е. определить, почему клиентка себя так ведёт, какие проблемы лежат в основе возникшей сексуальной потребности, а потом — помочь ей преодолеть эти проблемы. После этого она, вероятнее всего[3], найдёт себе другой объект для симпатии.

Не столь важно, с позиций какой школы терапевт подойдёт к этому явлению: будет ли он искать инфантильные корни этой симпатии в ранних отношениях клиентки, станет ли он повышать её осознанность в отношении своих чувств или даже будет работать с когнициями — важно то, что он найдёт нечто, что заставляет её действовать крайне неадаптивным образом: испытывать чувство, которое не может быть удовлетворено иначе, чем ценой жертвы успехом терапевтической работы (а для клиента — это самое важно, то, ради чего, собственно, он и приходит к терапевту).

И, найдя и исправив это, терапевт сделает клиентку сильнее и адаптивнее. Ну, и себе плюсик в карму заработает 🙂

Мой личный опыт

Я знаю, что люди любят грязные подробности, поэтому я дам их своим читателям. Первый вопрос, который, скорее всего, у вас возникнет: «А почему же ты тогда решился на переход границ с Кристиной?»

Тут всё просто: мы никогда не состояли с ней в терапевтических отношениях. Впервые мы с ней встретились на патопсихологической диагностике, а потом у нас было обычное межличностное взаимодействие.

Терапевтировать меня она начала позже, когда эротический / романтический контекст нашего взаимодействия уже достаточно прочно установился.

Т.е. у нас — обратная ситуация, мы принесли не секс в терапию, а терапию в секс. Это, разумеется, тоже то ещё извращение, но к обсуждаемой теме оно не относится, это другая ситуация.

Во-вторых, могу сказать, что я не испытывал серьёзного сексуального контрпереноса (по крайней мере, осознанного), но испытывал на себе сексуальный перенос. В одном случае я не смог его отследить вовремя, и не помог клиентке.

В другом — смог, мы его анализировали и… проанализировали, существенно продвинувшись в терапии.

В других случаях — я в процессе и пока не знаю, чем закончится дело. Надеюсь, все последующие случаи пойдут по сценарию второго. По крайней мере, мне хочется в это верить.

Выше я сказал, что не испытывал «серьёзного контрпереноса». А какой же тогда испытывал? А вот такой: однажды я поймал себя на том, что чешу переносом клиентки себе ЧСВ.

Т.е. как сексуальный партнёр она меня не заинтересовала, но мне было откровенно приятно чувствовать, что в этой сфере я ещё кому-то интересен. Чем дело закончилось? Мне кажется, я сумел контейнировать это чувство (сделать так, чтобы оно не лезло в терапию). Так ли это — судить моему супервизору, но факт остаётся фактом: оно довольно быстро прошло.

Литература

1. З. Фрейд — «Очерки об истерии»;
2. З. Фрейд — «Заметки о любви в переносе»;
3. Сборник статей. Перевод опубликован под общей редакцией М.В. Ромашкевича. Эротический и эротизированный перенос. . — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2002 — 320 с. (Серия: «Теория и практика психоанализа»). ISBN 5-88230-018-5. Некоторые работы, входящие в этот список литературы, включены в данный сборник.
4. Письмо Фрейда Юнгу от 7 июля 1909 года
5. Овчаренко В.И. Сабина Шпильрейн: Под знаком деструкции // Логос. — 1994. — № 5
6. Нэнси Мак-Вильямс — «Психоаналитическая диагностика».
7. Ирвин Ялом — «Дар психотерапии».
8. Урсула Виртц — «Убийство души. Инцест и терапия»
9. http://transurfer.livejournal.com/260368.html
10. Зиш Зембински — «Перенос и контрперенос в гештальт-терапии»
11. Такео Дой – «Амэ и любовь в переносе»