Обычно, говоря о рисках в терапии, подразумевают такие неприятные вещи как недостаточно высокую квалификацию терапевта, выбор неверного подхода для работы с данным запросом, использование методов, не имеющих достаточных свидетельств эффективности (можно подумать, что есть другие, лол) и побочные эффекты.
Однако это далеко не самое страшное. Настоящий ужас начинается там, где терапия, — я имею в виду достаточно глубокую терапию, а не тренинг навыков (с ними проще), — работает.
Суть можно кратко описать следующим образом. Внутренние психические проблемы (используем здесь достаточно общую формулировку, конкретика в данном случае не требуется) заставляют человека реализовывать стратегии избегания.
Нет, само по себе это не является чем-то плохим: избегание работает, а значит, вполне имеет право на существование просто по факту эффективности.
Однако в какой-то момент избегание становится единственной (или, по крайней мере, доминирующей) стратегией, которую человек использует без оглядки на фактическую целесообразность, просто потому, что страшно.
Чем более важна для этого человека какая-то сфера его жизни — будь то отношения с семьёй, партнёром / партнёрами, работа или творчество, тем больше этот страх в ней (сфере) проявляется.
Под действием страха спектр используемых поведенческих паттернов сужается, ограничиваясь либо избеганием в том или ином его виде (капитуляцию в некотором смысле можно тоже считать формой избегания — избеганием отстаивания своих интересов), либо гиперкомпенсацией.
Про гиперкомпенсацию тут стоит сказать несколько слов отдельно: будучи по форме противоположной избеганию, по своему внутреннему содержанию она не слишком-то отличается. В какой-то степени гиперкомпенсация в одной сфере является не чем иным, как избеганием в другой.
Человек, испытывающий неуверенность в области сексуальной межличностной адаптации, вполне может пойти по пути гиперкомпенсации (например, в компульсивную сексуальность), но это будет лишь отражением избегания в решении проблем из сопряжённых областей: страха эмоциональной близости, неспособности интегрировать довлеющие культурные и социальные требования и т.д.
Так вот, если сфера значима, то и риски, связанные с ней, воспринимаются субъектом как значимые и крайне нежелательные. Под давлением страха перед такими рисками человек начинает пытаться сделать так, чтобы максимально снизить вероятность их реализации.
Обычно это выражается в форме стремления к компромиссам, к «сделкам с совестью», к предпочтению безопасности по сравнению с удовлетворением своих потребностей.
Если человек боится потерять работу, он начинает в большей степени соглашаться на невыгодные (относительно рыночной медианы) условия труда. Если его опасения касаются сферы близких отношений, под страхом одиночества он может впасть в созависимость.
Это лишь некоторые примеры, иллюстрирующие общую тенденцию, ими весь спектр далеко не ограничивается.
Однако мало кто существует изолированно от системы социальных связей: самые хикканские хикки, самые шизоидные шизоиды в современном мире так или иначе вовлечены в какие-то социальные взаимодействия — просто чтобы выжить.
А если есть социальные взаимодействия, значит есть и социальное окружение. И у людей из этого окружения есть свои интересы.
И вот здесь мы подходим к самому главному: с одной стороны, у нас есть человек, предпочитающий избегание (явное или замаскированное) по принципу «как бы чего ни вышло», а с другой — окружение, для которого такое его поведение стало нормой, привычной формой, которая ожидается по умолчанию.
Здесь часто можно говорить о нарушении границ как постоянном паттерне взаимодействия (обычно такие факты удаётся найти, даже если изначально кажется, что их нет), в некоторых случаях — о созависимости и т.п.
И тут к этой устойчивой, годами функционирующей системе добавляется терапия как фактор, изменяющий поведение человека.
Что происходит дальше? А дальше люди, составляющие окружение, начинают сопротивляться: кто-то потому, что режим уютненькой эксплуатации нашего субъекта, проходящего терапию, удобен и приятен, кто-то просто в силу общей ригидности — не хочется менять устоявшиеся привычки и перестраивать шаблоны.
А что будет использовано в качестве средств воздействия в попытках сохранить старые паттерны поведения человека? Как правильно, стратегии запугивания (не подкупа, не лести, хотя и такие варианты возможны на начальных этапах). Чем будут пугать? Тем, что выглядит наиболее страшно.
Тот, кто боится увольнения, получит угрозу лишения рабочего места. Опасающийся разрыва — вероятнее всего, столкнётся с шантажом вида «или ты сделаешь X, или я тебя брошу», нежелающий провоцировать конфликт с пожилыми родственниками из-за опасений ухудшения их здоровья — взрыв ипохондрии в сочетании с пассивной агрессией и т.д.
Конкретные формы не так важны: важна общая тенденция. Люди, составляющие близкое окружение, знают ваши слабости (просто из опыта наблюдения), и они непременно атакуют, причём атака пойдёт по направлениям, которые наиболее уязвимы и наиболее чувствительны.
Личностные характеристики людей, составляющих окружение, не являются определяющими: это достаточно общая динамика, мало зависящая от того, насколько они образованы, насколько сильны их декларации хорошего отношения и т.п.
Именно поэтому успешная (т.е. приводящая к реальным изменениям поведения) терапия гораздо страшнее неэффективной (т.е. той, которая фактически ничего не меняет).
До некоторой степени терапевт может помочь с этим справиться (и тут, на этом этапе возможно формирование чрезмерной зависимости от него, как у человека с переломом ноги на какое-то время появляется зависимость от костылей или коляски), но лишь до некоторой степени и на какое-то время: костыль рано или поздно придётся выбросить.
Именно в этом и заключается тот самый «ад терапии», о котором так много сказано на этом ресурсе.
Виталий Лобанов
Достаточно скептически относится к психологии и смежным дисциплинам, искренне считая, что имеет на это все основания.
Не имеет определённой профессиональной принадлежности, одинаково не доверяя гештальтистам, КПТ-шникам, психоаналитикам и даже бихевиористам. Однако в работе считает возможным использование наработок из любых (ну, может быть, кроме совсем уж эзотерических) направлений.
Имеет опыт пребывания в психиатрическом стационаре, с последующим самостоятельным преодолением последствий этого самого опыта. Работает онлайн, иногда пишет довольно упоротые тексты на этом сайте.
Запись на консультацию к Виталию доступна по ссылке: bootandpencil.com/schedule-appointment/