Обычно в терапию, особенно «глубинную» и долгосрочную, приходят для того, чтобы решить какие-то проблемы. Из этого следует, что эти самые проблемы — есть.
Они могут быть достаточно серьёзными, приводящими к социальной дезадаптации или даже неким проявлениям, которые можно трактовать как симптомы того или иного психического расстройства.
Означает ли это, что люди, пришедшие в терапию, в каком-либо смысле «хуже» или «слабее» тех, кому она не понадобилась?
Разумеется, нет.
Уже сам факт того, что человек дошёл до специалиста — психолога, психиатра или психотерапевта — говорит о том, что он (клиент или пациент) в значительной степени справился с возникшими у него трудностями и в некотором смысле преодолел перенесённую травму.
Как бы цинично это ни звучало, но те, кто действительно оказался слишком слабым, просто не смогут обратиться на приём: естественный и социальный отборы — достаточно безжалостны, чтобы такая возможность для него могла существовать.
Поэтому имеет смысл обращать внимание не только на патологические аспекты мышления, поведения и эмоционального реагирования клиента, но и на те (возможно, скрытые) ресурсы, которые позволили ему оказаться на сессии, несмотря на все имеющиеся сложности.
Не всегда эти ресурсы бывает легко обнаружить. Они могут лежать очень глубоко, незаметные не только для специалиста, но и для самого человека, обратившегося за терапевтической помощью.
Клиент может (и в некоторых случаях следует ожидать, что скорее будет) отрицать саму возможность их существования, но следует видеть контекст: если человек говорит о своей тотальной недееспособности / ненужности / отсутствии талантов, etc. на приёме у платного психолога, то это утверждение противоречит (как минимум!) контексту беседы (если он обладает всеми указанными качествами, откуда у него деньги на оплату услуг специалиста и время / силы на беседы с ним?).
Здесь следует проявлять осторожность: сам по себе тезис о наличии скрытых ресурсов может быть причиной сильной инвалидации и даже «срыва»: переживания клиента аутентичны, он действительно может чувствовать слабость и беспомощность, и прямое указание вида «ну, вы же до меня дошли» вполне способно вызывать ретравматизацию (в части случаев, как минимум).
Поэтому утверждение о том, что травматики, по крайней мере, те, с которыми удаётся работать в рамках частного психологического консультирования — достаточно сильны, следует держать на метауровне: помнить об этом, но не ссылаться на него в качестве прямо опровергающего негативные представления человека о себе довода.
Здесь возникает задача валидации противоположных ощущений / концепций, и от того, насколько хорошо она будет решена, в значительной степени зависит общий успех терапии.
Виталий Лобанов
Достаточно скептически относится к психологии и смежным дисциплинам, искренне считая, что имеет на это все основания.
Не имеет определённой профессиональной принадлежности, одинаково не доверяя гештальтистам, КПТ-шникам, психоаналитикам и даже бихевиористам. Однако в работе считает возможным использование наработок из любых (ну, может быть, кроме совсем уж эзотерических) направлений.
Имеет опыт пребывания в психиатрическом стационаре, с последующим самостоятельным преодолением последствий этого самого опыта. Работает онлайн, иногда пишет довольно упоротые тексты на этом сайте.
Запись на консультацию к Виталию доступна по ссылке: bootandpencil.com/schedule-appointment/